Вы никогда не обращали внимания на то, что если из знаменитой «Саломеи» Оскара Уайльда удалить реплики всех персонажей, кроме самой «царевны иудейской», то получится полная внутреннего напряжение и динамики пьеса для одного актера? Это маленькое открытие сделала Санкт-Петербургская Театральная Лаборатория, поставив моно-спектакль «Саломея».
Приступив к работе над спектаклем, режиссер Вадим Максимов решил не ограничиваться одной прямолинейной трактовкой уайльдовского варианта библейского сюжета и фигуры Саломеи. История рассказывается зрителю трижды:
читать дальше в трагическом,
комическом
и отстраненном (по ту сторону людских понятий о добре и зле)
ключе. По мнению режиссера, именно такой подход к постановке позволяет максимально полно раскрыть образ и выявить его подлинную суть.
В спектакле есть еще один персонаж. Он нематериален, но принципиально важен. Это голос Иоканаана, звучащий в записи и вступающий в диалог с царевной. Именно разница в звукоизвлечении является ключевым моментом для «трех масок» Саломеи, представленных на сцене. Основой для каждой «маски» служит своя тональность и своя опорная точка, если использовать терминологию Антоне Арто, на театральной системе которого построены все спектакли Театральной Лаборатории.
Для достижения поставленных режиссером целей, от актера требуются высокая точность и максимальная концентрация. В целом, исполнительница роли Саломеи Оксана Свойская справляется с этой сложной задачей и удерживает внимание зала более часа. Однако не на каждом спектакле ей удается одинаково хорошо и точно показать все три «маски»: комическая время от времени смазывается и пропадает.
Наиболее яркой и выразительной оказывается «маска» трагическая – самая первая. Под восточную музыку на сцену выплывает босоногая девушка в цветастом хитоне с лицом, закрытым золотой маской. Маска дает моментальную аллюзию с трагедией, в ее древнегреческом понимании. Но видение проходит и залу является немного угловатая девочка в джинсах и майке. (В спектакле много переодеваний). Тем удивительнее звучит полный скрытой страсти и угрозы монолог восхищающейся Иоканааном Саломеи, который увлекает и отчасти гипнотизирует зрителя. Требование головы на серебряном блюде кажется древним заклинанием, которому противишься с трудом.