На следующий день после публикации этой записи и письма в Челябинский театр драмы с Лабораторией связались представители театра, заверившие нас, что лит.часть к этому досадному происшествию никакого отношения не имеет и, разумеется, приложит все усилия к тому, чтобы спектакль не "рекламировался" таким образом.
В 2008 году
Театральная Лаборатория имела удовольствие съездить в прекрасный город Челябинск для участия в фестивале "Камерата". Везли мы туда спектакль "Песочница". Постановка по пьесе известного польского "новодрамовца" Михала Вальчака решена достаточно жесткими сценическими средствами и неоднократно вызывала неоднозначную зрительскую реакцию вплоть до скандалов. Не стал исключением и показ в Челябинске. Только на этот раз скандал случился не в фойе театра после спектакля, а на обсуждении с жюри. Подробностей пересказывать не буду, скажу только, что многое из высказанного находилось за рамками профессиональной этики.
Шли годы. "Песочница" игралась, в Челябинск театр больше не ездил. И вдруг, после очередного спектакля, сыгранного пару дней назад, в процессе мониторинга интернет-изданий я
обнаруживаю следующее (принтскрин - под катом). Челябинский театр драмы им. Орлова поставил "Песочницу" Вальчака (текст которой, собственно говоря, и стал основным камнем преткновения на фестивале-2008). Пусть в материале не упоминается, что в Челябинске этот спектакль уже игрался Лабораторией - право автора. Но зачем же составители (иначе не скажешь) текста при этом используют для описания челябинского спектакля фрагменты рецензии на постановку Лаборатории, вышедшей
в петербургской газете "Pro-сцениум" в декабре 2007 года?
Третий абзац челябинского текста представляет собой выжимку из статьи Липы Алексеевой "Песочница - модель для сборки?", причем, последнее предложение является прямой цитатой.
Сравните:
В рецензии, вышедшей в "PRO-сцениуме":
- Материал для этого театра несколько необычный. По стилистике пьеса, с одной стороны, примыкает к эстетике театра абсурда, к которой Вадим Максимов обращался при постановке пьес Жана Жене «Она» и «Служанки». Но с другой стороны, Вальчак является одним из представителей современного драматургического течения, т. н. «новой драмы». (...) Персонажи – прописанные в пьесе довольно плоско – в спектакле приобретают определенный объем, но не за счет построения актерами психологических образов (такой подход Лаборатории чужд).
Герои оказываются своего рода символами нашей эпохи, эдакими приметами времени, большими куклами в огромной песочнице человеческого мира.В пресс-релизе:
- По стилистике пьеса, с одной стороны, примыкает к эстетике театра абсурда, с другой - к так называемой «новой драме». Сценарий не содержит явно выраженной фабулы – двое детей (или взрослых?) играют в песочнице, каждый в свою игру. Метафоричная картина союза между мужчиной и женщиной, который рождается, переживает апогей и умирает. Зато вполне обозначен лейтмотив – незрелость взрослых людей. Персонажи прописаны в пьесе довольно плоско.
Герои оказываются своего рода символами нашей эпохи, приметами времени, большими куклами в огромной пустыне человеческого мира.В связи с этим встает вопрос об этике написания пресс-релизов, новостных материалов и рецензий. Кто что имеет сказать по этому поводу?Upd.: Оказывается, это еще не все.
Здесь "цитируется" уже целый абзац из той же статьи. Людмила Федорова, не знаю, кто Вы, но привет Вам от Театральной Лаборатории!
Сравните:
В рецензии, вышедшей в "PRO-сцениуме"
- Песочница оказывается моделью нашего современного мира, в которой герои проживают всю жизнь от детства до старости. Модель эта – песчаная пустыня, пустыня человеческой глухоты, слепоты и непонимания, в которой все настолько привыкли пускать друг другу пыль в глаза, что в воздухе – пелена песка, сквозь которую люди уже друг друга и не видят. И в этом мире растут новые люди, дети, которые не просто не могут найти взаимопонимания, они даже не знают, что это такое – понимать другого человека, сочувствовать кому-то. Они привыкли к тому, что каждый сам за себя, должен защищать свои права, свою территорию. И даже любовь, которая чудом появляется в этом песчаном мире, не может помочь Милке и Протазеку – героям спектакля – разрушить невидимую стену, стоящую между ними.
В статье Людмилы Федоровой:
- Для самого драматурга, представителя современного драматургического течения, его «Песочница» - это своеобразная модель сегодняшнего мира, в которой герои проживают жизнь от детства до старости. Модель эта – песчаная пустыня, пустыня человеческой глухоты, слепоты и непонимания. И в этом мире рождаются и растут дети, которые даже не знают, что это такое – понимать другого человека, помогать и сочувствовать ему. У них на генетическом уровне осознание, что каждый только сам за себя и защищать должен только свои права и свою территорию. И даже любовь, которая чудом появляется в этом песчаном мире, не может помочь героям разрушить стоящую между ними стену непонимания.
Upd. 2: А тут -
еще одна "цитата"! (Копии страниц больше прикладывать не буду.)
Сравните:
В рецензии, вышедшей в "PRO-сцениуме"
- По стилистике пьеса, с одной стороны, примыкает к эстетике театра абсурда, к которой Вадим Максимов обращался при постановке пьес Жана Жене «Она» и «Служанки». Но с другой стороны, Вальчак является одним из представителей современного драматургического течения, т. н. «новой драмы». То есть пьеса затрагивает проблемы остроактуальные. (...) Песочница оказывается моделью нашего современного мира, в которой герои проживают всю жизнь от детства до старости.
На сайте
- «По стилистике пьеса примыкает к эстетике театра абсурда, но, с другой стороны, Вальчак является одним из представителей современного драматургического течения, и пьеса затрагивает проблемы остроактуальные. «Песочница» оказывается моделью нашего современного мира, в котором герои проживают всю жизнь от детства до старости. Специально для постановки этой пьесы на челябинской сцене приглашен один из самых активных и востребованных постановщиков Украины Ярослава Федоришина», - отметили в театре.
Upd. 3: Похоже, статья целиком
разошлась на "цитаты".
Сравните:
В рецензии, вышедшей в "PRO-сцениуме"
- Песочница оказывается моделью нашего современного мира, в которой герои проживают всю жизнь от детства до старости. Модель эта – песчаная пустыня, пустыня человеческой глухоты, слепоты и непонимания, в которой все настолько привыкли пускать друг другу пыль в глаза, что в воздухе – пелена песка, сквозь которую люди уже друг друга и не видят. И в этом мире растут новые люди, дети, которые не просто не могут найти взаимопонимания, они даже не знают, что это такое – понимать другого человека, сочувствовать кому-то. Они привыкли к тому, что каждый сам за себя, должен защищать свои права, свою территорию. И даже любовь, которая чудом появляется в этом песчаном мире, не может помочь Милке и Протазеку – героям спектакля – разрушить невидимую стену, стоящую между ними.
На сайте
- Для самого драматурга, представителя современного драматургического течения, его «Песочница» — это своеобразная модель сегодняшнего мира, в которой герои проживают жизнь от детства до старости. Модель эта – песчаная пустыня, пустыня человеческой глухоты, слепоты и непонимания. И в этом мире рождаются и растут дети, которые даже не знают, что это такое – понимать другого человека, помогать и сочувствовать ему. У них на генетическом уровне осознание, что каждый только сам за себя и защищать должен только свои права и свою территорию. И даже любовь, которая чудом появляется в этом песчаном мире, не может помочь героям разрушить стоящую между ними стену непонимания.
Больше "копипастить" сил нет, дальше даю сноски. Оригинал петербургской
статьи на сайте газеты или
на сайте театра.
news.74mail.ru/news.php?news_id=326728chel.kassir.ru/chel/db/text/330801023.htmlnews.mail.ru/culture/5251942/?state=90&www.pravmin74.ru/news/novyi-spektakl-na-chelyab...Итого: из десяти ресурсов, найденных навскидку, только два не используют в том или ином виде статью, написанную о совсем другом спектакле. Комичности добавляет и то, что некоторые моменты есть в постановке Лаборатории, но отсутствуют в пьесе и, смею предположить, в челябинском спектакле. Например, взросление и старение героев.