В ту ночь мы изрядно выпили.
— Вот послушай, — сказал Альбий. —
“Паллы шафранный покров, льющийся к нежным стопам,
Пурпура тирского ткань и сладостной флейты напевы”.

— Неплохо, — сказал я, —
но ты еще не нашел себя.
Скоро ты будешь писать лучше.

— Пойдем к Делии! — сказал Альбий,
и мы побрели по темным улицам Рима,
шатаясь
и ругая раба
за то, что факел у него нещадно дымил.

— Хороши! — сказала Делия,
встретив нас на пороге.

— Нет, ты лучше послушай! — сказал Альбий. —
“Паллы шафранный поток, льющийся к дивным стопам,
Тирского пурпура кровь и флейты напев беспечальный”.

— Недурно, — сказала Делия, —
но, пожалуй, слишком красиво.
Раньше ты писал лучше.

В ту ночь у Делии
мы еще долго пили хиосское,
хотя я не очень люблю сладкие вина.
Под утро Альбий уснул как убитый.

— Ох уж эти мне поэты! — сказала Делия.

— Брось! — сказал я. —
Разве это не прекрасно:
“Паллы шафранные складки, льнущие к милым коленям,
Пурпура тусклого пламя и флейты томительный голос!”?

© Геннадий Алексеев